Остров АзерАиды [Азер и Аида. Сотвори себе остров| - Гюльшан Лятифхан

с ума сошла? Выкинь из головы Азера, он твой ами оглы, да и только! И не мечтай об этом! Но как ты могла забыться до такой степени, чтобы унизить достоинство отца? Неужели ты не понимаешь, что девушке не подобает вести себя так непристойно?! Он стукнул кулаком по столу, отчего рассыпались стеклянные бусы тѐти Лиды.

- А теперь эта дура Назлы вселила в меня червь подозрений и я должен унижать тебя и себя, таская по врачам! Скажи мне правду, Аида, что было между вами, не своди меня с ума!

Бедный отец! Как ему, наверное, было больно выслушивать от жены брата, что его дочь вешается на шею его племяннику, и подстроила ему ловушку, после которой он обязан на ней жениться... Таким жалким и растерянным я ещѐ не видела отца. Представляю, что творится сейчас с благородным дядей Гасаном. У меня сжалось сердце: ещѐ не хватало, чтобы они рассказали Азеру о моѐм поступке и устроили ему допрос! Что он обо мне подумает? Надо было срочно спасать тонущий корабль и усыплять бдительность старших.

Я разуверила отца в правдивости слов тѐти Назлы, стараясь казаться как можно более искренней:

- Прости меня, папа, я всѐ это придумала от скуки, чтобы уйти из этого постылого дома. Папа, просто мне очень одиноко, и я не знаю, куда деться. Я, что, должна провести всю свою жизнь с этой противной Лидой?

Отец виновато втянул голову в плечи:

- Доченька, но мы же тебе никогда не отказывали, ты сама не захотела жить с нами. Думаешь, мне легко, что мой ребѐнок...

Он тяжело вздохнул, не сумев договорить. Мне было его чудовищно жаль, но себя я жалела ещѐ больше, и поэтому я ядовито прошипела:

- Об этом надо было думать раньше, когда ты женился на армянке!

Слово – не воробей, вылетит, не поймаешь. Лучше бы я не произносила этих жестоких слов, потому что на моих глазах отец скукожился, превратившись в маленького жалкого человечка.

Он опустил голову и долго молчал, а потом тихо сказал:

- Когда любишь, не думаешь о последствиях, и бросаешься в любовь, как в омут. Не зря ведь говорят: если бы молодость знала, если бы старость могла... Я хочу, чтобы ты была счастлива, Аидочка. Но только не там ты ищешь своего счастья. Доченька, я очень люблю тебя, я хочу, чтобы ты знала: я сделаю для тебя всѐ, что в моих силах, но при условии, что ты будешь с достоинством хранить честь семьи. А иначе – ты мне не дочь...

Я не знаю, что на меня нашло, но я вдруг истерично закричала:

- А много ли ты заботился о чести бедного Христофора, когда гулял с его дочерью? А когда производил меня на свет, не будучи в браке со своей Кариной, думал ли ты о чѐм-то? А ей ты часто напоминал о долге чести? Оставьте меня, я ненавижу вас всех, все вы – двуличные фарисеи! Я ничего плохого не совершала, слышите, ничего!!!

Тѐтя Лида кинулась ко мне со стаканом воды, который я со злостью швырнула в стену. Вода пролилась на висевший на стене портрет дедушки Ибрагима, отчего показалось, что он заплакал.

Отец, встал, нервно покусывая губы. Я внутренне сжалась, готовая к самой страшной реакции с его стороны. Он медленно подошѐл к портрету дедушки, потом достал из кармана свой носовой платок и долго и тщательно протирал портрет. После этого, не проронив ни слова, папа отправился к дверям. Пока в дверях он вполголоса что-то объяснял тугоухой Лиде, я не раздеваясь, бросилась в постель...

Отец ушѐл, а я, укрывшись с головой одеялом, пыталась забыть его слова о Чести. Да, я преступила запретную черту, святую святых для азербайджанской девушки, отдавшись любимому до свадьбы и не получив благословения родителей. Но ведь нас обвенчали перед лицом Бога. Мы сочетались «кябином»*¹, а это стоит всех свадеб и официальных регистраций, вместе взятых. И я совсем не ощущала себя преступницей. Любить Азера – преступление?! Преступлением было не любить его…

 

1. кябин – заключение брака по законам шариата, которое производит священнослужитель.

 

Глава 68

 

Меня охватил панический страх: а вдруг, услышав о моих поступках, Азер отвернѐтся от меня, сочтя меня предательницей? А вдруг он возненавидит меня и не захочет больше иметь дела со мной? Господи, что же я натворила! Мало того, что я больше не смогу показаться на глаза родителям Азера и отцу, я ещѐ и отвратила от себя своего мужа!

Я зарыдала. Я плакала долго и отчаянно, считая свою жизнь законченной, а молодость загубленной, как вдруг среди ночи требовательно зазвонил телефон. Глуховатая Лида никогда не отвечала на ночные звонки, и я с неохотой поплелась на его зов, заранее уверенная, что это звонит одна из моих любопытных кузин.

- Алло! – услышала я мягкий баритон Азера. Сердце моѐ сжалось и упало в пятки. - Малыш, ты меня слышишь?

Счастливые слѐзы полились из моих воспалѐнных глаз, и я закивала головой, как будто Азер мог увидеть меня за несколько тысяч километров...

- Слушай, Айка, что это на тебя нашло? – продолжал голос, вернувший меня к жизни. – Ты можешь говорить?

- Да-а-а, - еле слышно прошептала я.

- Не узнаю свою амазонку! - засмеялся животворящий глас. – Говори громче, я не слышу!

Я упорно молчала.

- Аидочка, родная, - вдруг серьѐзно произнѐс Азер. – Я с тобой согласен: мы не должны были разлучаться. Я и сам уже схожу с ума без тебя, любимая!

Сердце моѐ колотилось, как бешеное, мне не хватало воздуха.

- У меня есть для тебя новости: я поступил на работу в турецкую пекарню и вот уже неделю, как работаю в две смены. Скоро я соберу деньги для твоей визы и билета, и ты приедешь ко мне, слышишь?

Я ликовала! Вот оно, счастье! Большего счастья в жизни не желаю!

- Когда это – «скоро»? – наконец-то заговорила я. – Я умираю без тебя, Азер!

- Я и сам умираю... – тихо ответил он. – Это было безумием оставлять тебя одну там... Я так раскаиваюсь. Никакая наука не лезет мне в голову...

- Приезжай! – попросила я.

Он помолчал, а потом сказал:

- Это только испортит всѐ... Айка, сегодня, когда мама позвонила ко мне с криками и плачем, а я ещѐ не